Участник:Phersu/s-mobile как эпентеза при инкорпорации

Суть

Инкорпорация в раннем ПИЕ

Некоторые лингвисты уже высказывали предположение, что (по крайней мере) прямой объект был инкорпорирован в глагол на ранних стадиях ПИЕ. Они указывают на такие образования, как напр. греч. ἀγαθοποιέω «делать добро», ἀνδριαντοποιέω «ваять статуи» и т. д. (есть и примеры в других языках). В таких словосложениях используется чистая основа – т. е. это явление древнее; а объект кодируется непривычным инкорпорированием, при том что успешно существует и используется обычный вин. пад. -m. Стало быть, к чему эта избыточность? К тому что, говорят они, перед нами рудимент древнего синтаксиса.

Так вот, если принять эту гипотезу во внимание, то с помощью неё и можно попытаться объяснить s-mobile (и одновременно подтвердить саму эту гипотезу).

Традиционный взгляд на s-mobile

Традиционно s-mobile объясняется как результат геминации или дегеминации ss > s на стыке слов (*wlkwoms spekyont → *wlkwoms pekyont, или *wlkwoms pekyont → *wlkwoms spekyont). Меня это объяснение не устраивает по той причине, по какой слишком просто два совершенно разных слова (пусть и в пределах одной синтагмы) фьюзятся, да так, что это их временное произвольное взаимодействие влияет на сами лексемы, к тому же совершенно случайным образом по диалектам (в латинском – squalus < *skwal-, в английском – внезапно whale ← hwal- ← *kwal-, и так далее). И не говорит ли против дегеминации, например, наличие герм. *steuraz при семитском *θawr-? Т. е. *tauros должно быть первичнее, чем *stauros.

Имена в раннем ПИЕ

Так или иначе, распространена также идея о том, что o-основы (и вообще тематические) в ПИЕ – позднего происхождения; в позднем ПИЕ происходили многочисленные перестройки и выравнивания, выравнивания и перестройки, вроде dom(s) → domo(s) – и в конечном счёте, вероятно, имена в раннем ПИЕ имели форму CVC (которые выжили в форме атематич. сущ. вроде *pod-s).

Таким образом, можно предположить, что при инкорпорировании прямого объекта, на стыке корней внутри сложного слова самым распространённым (если не единственным) звукосочетанием было -C-C-.

Эпентезы

Теперь взглянем на ещё одно явление, зарегистрированное в позднем ПИЕ. Это – эпентеза TT → TsT, напр. *h₁ed-ti → *h₁et-s-ti, которая до сих пор присутствует в русском (ед-ть > есть), а также PT → PsT, напр. *ptr- → *pstr- → *str- → лит. strūjus, др.-кимр. strutiu, и. т. д.; это явление до сих пор присутствует также в русском (гребти → грести).

Как мы видим, мы получили здесь -s- из ничего в пределах одного слова, на стыке морфем (а не двух произвольных слов), и это универсальное явление. Вернёмся к нашим баранам. Мы предположили, что в раннем ПИЕ самым распространённым сочетанием на стыке морфем при инкорпорации было -C-C, т. е. два согласных. Так вот, а не может ли s-mobile происходить из этой самой эпентезы -СС- → -CsC-?

По шагам

Гипотетическое *pod-teg-oh₂ «ноги покрываю» → *pod-s-teg-oh₂ → pod-steg-oh₂ (переразложение -s- в состав глагольного корня).

Некоторые мысли в поддержку

1. Thorn-кластеры показывают, что сочетание *tk было проблематичным, поэтому разрешение *-tk- → *-tsk- тоже имеет право на существование. Например, американский специалист по лувийскому Craig Melchert интерпретирует лувийское inzagan- «погребение» ← *indzgan-, которое отражало бы *en dhgh'om, т. е. *dg > *dzg, что является звонкой версией *tk > *tsk.

2. Преобладающими сочетаниями являются *(s)t- и *(s)k-, а основным фактором для появления -s- как раз является последующие смычные T или K, как я показал выше.

3. Не могло обойтись и без аналогии. TT → TsT создало удобный способ избегать труднопроизносимых кластеров, поэтому ничего нет удивительного в том, что -s- стал бы аналогичным образом, уже не по фонетическим причинам, вставляться не после аффрикатизации T/P, но и в других позициях. Может быть, греч. δεσπότης как раз отражает такой же аналогический вставной *dem-pot- → *dem-s-pot-, а не показ. род. пад.? (кстати, ср., напр., как в совр. немецком соединительное -s- имеет в словосложении не последнюю роль, пусть у него и другое происхождение)

4. Среди корней с s-mobile преобладают глагольные корни, что согласуется с этой гипотезой, т. к. глагол идёт в постпозиции. Существительные тогда вторично образуются от глаголов; более редкие случаи типа *(s)tauros «бык» (при сем. *θawr-!) можно оставить на какие-то иные причины, вроде контаминации.

5. Почему в одних диалектах имеем s-, а в других – нет? Объяснение тоже простое: очевидно, что часть комплексных глаголов (с объектом внутри) «слегка идиоматизировалась», т. е. какие-то сочетания «прямой объект–глагол» использовались намного чаще, чем другие, произвольные. И всё это разнилось по диалектам. В итоге при перестройке синтаксиса, s- «прилипало» к тем корням, где было больше идиоматизированных сочетаний со вставным -s-. В иных случаях s- не появлялось.

Допустим, в диалекте A был идиоматизированный глагол «дерево-рубить», который по употреблению превосходил «рубить». И этот глагол имел стык -p-t- → -p-s-t-. В итоге при перестройке s- вошёл в состав корня слова «рубить».

В диалекте же Б употребляли просто «рубить», и в итоге глагольный корень остался таким, каким был прежде.

Это даёт хоть какое-то объяснение всему разнобою. (Де)геминация, или какие другие фонетические идеи, такого объяснения не дают, и предполагают, что s- остаётся или отпадает просто под воздействием звёзд.

TODO

Изучить подробные цифры (важна фоностатистика ауслаута корней, например; все ли глаголы транзитивны, и т.д.), если будет время и желание.